Вениамин Пленкин с 1969 года - на саянской строке
В этом году, 22 апреля исполняется 50 лет со дня закладки Саянска, собственно, это и есть день рождения города. А 3 февраля будет ровно 51 год, как Вениамин Сергеевич Пленкин пришел работать в трест «Зимахимстрой». Вот такое вот наложение во времени и пространстве: полвека жизни города и более полувека человеческой жизни.

Холодная зима 68-69 годов — как придавило 40-50-градусными морозами в конце ноября, так и отпустило только к середине марта. Вагончики, буржуйки – это трест, начало новой неизведанной жизни, начало нового города.

Спрашиваю собеседника:

- Вениамин Сергеевич, а было ли ощущение этого начала, огромного дела, бескрайности, когда за дверьми жарко натопленного, дымного вагончика распахивается подернутая морозной дымкой холмистая бесконечность, и ты ее творец и сын?

- Как-то так, больно красиво звучит… Конечно, что-то вроде этого было. А знаете, у нас с Ломоносовым судьбы схожи: тот из Архангельска пришел в Петербург, а я из под Ярославля в Ленинград.

И Вениамин Сергеевич рассказал, что родился в 1935 году, в крестьянской семье, в деревне Воронино, в 45 километрах от Ярославля. Потом ездили с матерью продавать выращенные огурцы, чем как-то и зарабатывали на жизнь в трудные военные и послевоенные годы.

Ярославль, Ростов, Суздаль – центральная, сердцевинная Россия. И в Вениамине Сергеевиче чувствуется эта вековая крестьянская основательность, сдержанная шутливость, окающий, вкатывающийся говорок.

Отец Вениамина Сергеевича прошел три войны: на Халхин-Голе, Финскую и Великую Отечественную. Он рассказывал, что тяжелей всего воевать было с финнами. Пришел с фронта старшим сержантом, служил сапером, был ранен. Умер в 1990 году, на 83-м году жизни.

- В 1953 году, в год смерти Сталина, – продолжал рассказ Вениамин Сергеевич, – заканчиваю я 10 классов, учился на одни «пятерки», занимался волейболом (это увлечение осталось на всю жизнь), лыжами, легкой атлетикой. Крепким парнем был, с поезда у своей деревни на ходу прыгал.

- Опасное дело, - с уважением киваю я.

- Да и мать тоже прыгала, - Вениамин Сергеевич невозмутим, - как крыши наших домов покажутся, поезд притормаживал, и тут как горох из вагонов… Ну, ладно, куда поступать? Когда ездили с матерью в Ярославль, там, на центральном вокзале, видел железнодорожников – красивая форма, строгие, серьезные. Ну и подал заявление в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Сейчас это Петербургский государственный университет путей сообщения Александра I. Пришел вызов, и я уехал в Ленинград. На Лиговке у нас жили родственники, остановился у них. Готовился на чердаке, где были тишина и голуби. Сдал вступительные – все «пятерки» и случайная «тройка» по немецкому. Но баллов хватило. Приняли. После первого семестра заработал стипендию, потом стал получать повышенную, а это уже 425 рублей. Появилась возможность нормально питаться и даже прикупить кое-что из вещей. Активным был, был старостой, участвовал в ансамбле песни и пляски, и опять – волейбол, легкая атлетика. Жили в общежитии, в комнате четыре человека, выпивать, считай, не выпивали, только по большим праздникам.

Отучившись пять лет, с 1953 по 1958 год, в одном из старейших технических вузов страны (университет учрежден в 1809 году) Вениамин Сергеевич был распределен на Восточно-Сибирскую железную дорогу. Приехал в Иркутск, где ему определили местом службы Улан-Удэ. Так началась сибирская жизнь. Через два года, в марте 1961-го, последовал перевод в Зиму, на должность старшего прораба, начальника участка. Вениамин Сергеевич женился, был и домик, хоть и казенный, но с огородиком. Посадят с женой картошку - и в отпуск, на родину, в Ярославль, через Москву, где можно было прикупить вещей и продуктов. Тянуло, конечно же, домой, тем паче, что почти все одногруппники, друзья работали в центральной России. Были мысли перебраться на Ярославскую железную дорогу. Но в году в 65-м кто-то шепнул Вениамину Сергеевичу – так он сам выразился, – мол, не торопись из Зимы, здесь намечается огромное строительство. К этому времени Вениамин Сергеевич уже работал главным инженером в Зиминском районном управлении сельского хозяйства. В 1966 году появились первые буровые вышки в районе нынешней вакуумвыпарки. Слухи становились реальностью, а летом 1968 года на зиминскую землю высадился первый десант. Гигантское строительство нового города и химического завода началось. Создается трест «Зимахимстрой».

- Ну, думаю, мое время пришло, - оживляется Вениамин Сергеевич, - сходил в трест, меня там готовы взять заместителем начальника технического отдела. Хорошо! Но вот закавыка - в Зиме специалистов-строителей с высшим образованием совсем мало. И между трестом и зиминским руководством существовал негласный договор: специалистов из Зимы не переманивать. Вот меня горком партии и не отпускал из сельхозуправления. Я и так, и этак, к Бабушкину, он тогда кадрами треста занимался:

- Борис Владимирович!

А он разводит руками:

- Ну, Вениамин Сергеевич! Ну, давай добивайся, но по-мирному добивайся. Получишь выговор – мы тебя не возьмем. А строгача – и близко не подходи! Я к тому времени, конечно же, партийным был. 

Месяц, другой проходит – не отпускают. Декабрь уже наступил, морозы за 50. Я пешком из сельхозуправления в контору треста ходил, она была в районе бывшего ЖБИ, напротив зиминской птицефабрики. Терпения не стало. Пришел на прием к Первому (первый секретарь горкома), Михайлову, чуть ли не пинком дверь открыл: «Николай Иванович! Ну что вы меня держите, мучаете! Это же не работа, я теперь вроде не тут и не там». А он так, через стол:

- Ладно, в субботу будет бюро, решим. Всех членов бюро я знал, переговорил, пошептался, объяснил ситуацию. Дождался субботы, пришел в горком, сижу час, второй… Отпустили они меня, проголосовали за мой уход. Я уже выхожу из кабинета, за дверную ручку взялся и тут Первый в спину: «Минуточку (душа замерла), вот так, дорогой, мы тебя отпускаем, но с одним условием – пауза, тишина стала звенящей, - не уйдешь, пока не найдешь себе замену».

Что делать? Всех в Зиме знаю, всех перебрал – никого! И все же нашел достойного человека. Он приступил к своим, то есть к моим бывшим обязанностям в сельхозуправлении, а мне отдали трудовую книжку. В тресте, слава Богу, меня дождались, пришел к Бабушкину, а тот – ну наконец-то! Вот тебе вагончик, стол, счеты. А холодрыга, февраль 1969 года, чернила в чернильнице замерзали. Писали мы тогда перьевыми ручками, считали на счетах. И вот стал я заместителем начальника технического отдела треста «Зимахимстрой». Так все начиналось, а дальше - строительство города и завода… Об этом можно подробно прочесть у Михаила Жабинского в летописи, там все четко, по датам. Можно и в книге Юрия Яковлевича Васина, первого начальника треста - «Дорогами созидания». Во всем этом я принимал самое непосредственное участие, совместно с коллегами по техническому отделу, людьми трудолюбивыми и в высшей степени профессиональными. В 1971 году я возглавил техотдел. Объектов было под сотню и более: садики, жилые дома, химзавод. Люди прибывали, жилья не хватало. Работа трудная, нервная, авральная, документация зачастую была сырой, мы дорабатывали, доводили ее до ума… В этой должности и проработал всю жизнь, и до сих пор работаю.

- И все же, возвращаясь в 1969 год, что вас заставило сменить работу?

- Интерес. Надо было испытать себя в большом, настоящем деле, масштабы стройки были, без преувеличения, грандиозными, всесоюзными. Построить с нуля город! А в зарплате я даже проиграл поначалу, может, поэтому и отпустили на горкоме.

- Знали ли вы главного архитектора проекта, согласно которому строился Саянск?

- Рустама Алиевича Мирзоева!? Безусловно, замечательный, культурнейший человек. Как приедет в Саянск, а раньше он приезжал часто, так обязательно заглянет в наш техотдел, поговорим о Ленинграде, вспомним общих знакомых.

- Какие бы вы выделили архитектурные особенности города?

- Это фасады, широкие улицы и низкая плотность застройки – большие лесные разрывы в городе. И это заслуга Рустама Алиевича. У нас ведь почти все главные улицы получились магистральными. А разнеуровневый въезд, выезд из города, по разным полосам! Такого и в больших городах нет, а мы сделали. Меня и Леонида Евграфовича Селиванова — заместителя директора химзавода по капитальному строительству, даже стали обвинять в растрате государственных средств. Не помню точно, как мы тогда оправдались. Мирзоев на нашей стороне был.

- Многоэтажное строительство или свой дом на своей земле? В каком направлении, на ваш взгляд, должно идти развитие Саянска?

- Трудно сказать. Центр города должен быть многоэтажным. Вот эти сегодняшние малоэтажные вкрапления, например, как у горсуда, – это непонятно. А вдруг завтра газ придет в Саянск, и городу резко расшириться надо? Где строить? Я вот со своим опытом сразу и не скажу… Многие места, где по плану Мирзоева должны быть многоэтажки, сегодня уже заняты либо коттеджами, либо гаражами. А малоэтажные микрорайоны, такие как Южный, Лесной, Благовещенский, 6А, 6Б, они предусмотрены генпланом, но это не центр города.

- А где центр Саянска?

- Центр любого города находится там, где располагается его администрация. И расстояние от одного населенного пункта до другого – это расстояние от администрации до администрации, или от почты до почты. Испокон века так было. Вот и считайте, где центр нашего города. Правда, у нас тут свои особенности. Исторический центр – это микрорайон Юбилейный, там первая панель, первый дом, торговая площадь, бывшее кафе «Солнышко», туда подходили автобусы, а дальше - кто куда в Саянске. Но ведь, город наш задумывался чуть ли не на 400 тысяч, вокруг Саянска должны были быть завод фосфорных удобрений, свинокомплекс на 108 тысяч голов, завод лакокрасочных материалов, мукомольный комбинат с зернохранилищем, хлебозавод, да и химзавод должен был быть в два раза больше. «Саянскхимпласт» - это только его первая очередь. И у такого большого, непостроенного города, конечно же, был свой центр на генплане. А сейчас, где он, центр? Точно и не скажешь, формально же там, у администрации.

- А, может быть, и хорошо, что так все сложилось: маленький, уютный, чистый, удобный для жизни город?

- Нет. Думаю, город в 200 тысяч жителей – было бы самое то. Ничего страшного, город не потерял бы своих плюсов, но шансов на развитие у него было бы больше.

- А сейчас он развивается?

- Нет, не развивается. Что строим? То ветеранам, то сиротам дома. Массового строительства нет, число жителей в городе не растет.

- Как вы проводите досуг?

- На рыбалку уже не езжу, только по грибы, по ягоды хожу. В 2008 году последний раз сыграл в волейбол за саянскую команду в междугородном турнире (в 73 года), есть соответствующая грамота. Никогда не курил. Всю жизнь, еще со школы занимался спортом.

Вениамин Сергеевич по-прежнему в свои 84 бодр, работает заместителем начальника отдела УТОП (управления технического обеспечения производства) АО «Восток-Центр» плюс руководит проектными работами, плюс в окна его квартиры смотрит город, который он сам сотоварищи и построил.

Закончились новогодние праздники.

Москва новогодняя — зеленая трава и искусное изобилие рукотворных огней, людское множество втягивается в ущелье Тверской, разбивается о подножие Исторического музея, бурлит, порожит. Сторожевые башни Кремля вспениваются салютом…

Новогодний Красноярск — слякоть, серое тепло, снег, взбитый машинами в коричневую пену. Режим «черного неба»…

А в Саянске иней изукрасил к Рождеству город так, что он завис серебряными кружевами между небом и землей. Мягкий, заштрихованный мир струится, обволакивает, ниспадает на плечи…

Хорошо в Саянске. Не суетно.

Игорь Аброскин

Фото автора и из книги Юрия Васина «Дорогами созидания»