Тяжело зимой без крыши над головой
Как драматичны и неожиданны бывают повороты судьбы. Эта злая бестия так и норовит подставить подножку, если шагаешь по жизни неосмотрительно. Еще вчера этот человек имел все – жил с семьей в достатке в трехкомнатной квартире. Машина, гараж, дача – добротная, с камином. Построил сам, ведь мастер на все  руки, строитель по специальности.  И вот теперь он вдруг никто и ничей. Без копейки в кармане, не знающий, где, в каком подъезде придется ночевать сегодня на бетонном полу. И покормит ли кто, подаст ли кусок хлеба?

Владимиру Алексееву на днях  исполнилось 59. Работал прежде слесарем-ремонтником 21 цеха «Химпласта», имеет стаж по вредности условий труда.  Потом, после выхода на пенсию, руководил некоторое время стройцехом птицефабрики. В нашей редакции узнали о нем и после этого связались с органами соцзащиты по звонку из одного учреждения, где прежде работала его бывшая жена, и  куда Владимир Иванович заходил погреться, а сердобольные женщины поили его чаем и угощали, чем Бог послал. Там боялись, что человек может просто замерзнуть, тем более впереди - праздничные каникулы.
По словам самого Владимира Алексеева, все началось с того, что жена Светлана, с которой он прожил 31 год, завела интрижку на стороне, особо это не скрывая.  На нервной почве Владимира хватил инсульт. Потом еще один. Стал инвалидом третьей группы. Больной муж оказался  не нужен, и дело кончилось разводом. Надо было разменивать или продавать жилье. Светлана убедила мужа, что для этого ему нужно выписаться из квартиры, а она ему купит другую. Только вместо этого, воспользовавшись тогдашним его не очень здравым  состоянием, купила ему… билет до Саратова, где жил его сын от первого брака. Сына он не видел 30 лет, оба были друг другу практически чужими. Места в семье сына ему не нашлось. Пришлось возвращаться в Саянск, где бывшая благоверная встретила его  словами  «мотай обратно». В конечном итоге он оказался в Чебоксарах, где прошла его молодость и жила сестра. Она прописала его временно в  частном доме у какой-то бабушки. Там он получал пенсию, между прочим, неплохую, - около 9 тысяч. Но жить, опять же, было негде. Снова, несолоно хлебавши, вернулся через три месяца в Саянск. Прежняя трехкомнатная была уже женой продана, а сама она уехала. По слухам – в Краснодарский край, уже совсем к другому мужчине. «Она познакомилась с ним еще в Саянске по Интернету», - утверждает Владимир Иванович.
Так Алексеев стал с прошлого августа бомжом. Пенсионное дело осталось в Чебоксарах. В Саянске из-за отсутствия регистрации пенсию он получать не мог. Потерял он и машину, и гараж, который был записан на жену. Одним словом, отверженный. Конечно, будь сейчас его бывшая жена здесь, она бы всю эту весьма странную историю, возможно, рассказала по-другому. Но факт остается фактом. Не будем оправдывать и жалеть излишне Владимира Ивановича. В своих проблемах он во многом виноват сам. Трудно поверить в то, что женщина, с которой прожил три десятка лет, могла бы вот просто так, весь веских причин, подло кинуть мужа. Хотя мало ли что в жизни бывает. Жизнь, она порой похлеще всяких придуманных детективов. А русского мужика часто губит всем известная беда. Алексеев же опустил руки, не стал бороться за свои законные права на жилье.
Между прочим, в Саянске живет его приемная дочь. Она от первого брака Светланы. Владимир удочерил ее, когда ей было четыре года. Но и в семье дочери в приюте ему отказывают. На даче, по словам Алексеева, зимой не проживешь: «Нет печки, нет дров, а КПД камина маленький. Однажды зашел в церковь. Там меня накормили, но я тут же отрубился. Плохо стало».
По идее, он в настоящее время, если не произошло ничего экстраординарного, уже не должен замерзать на улицах и коротать ночи на площадках лестничных клеток. Перед самым Новым годом, как в  святочных рассказах, судьба повернулась к лучшему. «30 декабря мы  дали  Владимиру Ивановичу направление в городскую больницу на койку сестринского ухода, где он может пробыть некоторое время», - говорит главный специалист отдела координации социальной сферы и социальной защиты горадминистрации Галина Алексеева.
Таких социальных койко-мест в саянской больнице семь и, как правило, свободными они не бывают. Постояльцы их обеспечены питанием и всем необходимыми бытовыми условиями. Но это только временное пристанище. Здесь обычно селят тех, кто ждет путевку в дом инвалидов и престарелых, или кого на некоторое время оставляют родственники ввиду своего отъезда. Жить там постоянно невозможно. Не для этого предназначены больницы. Ну, а что дальше, после «сестринского ухода»?
Уже по окончании новогодних каникул я встретил Владимира Ивановича в комплексном центре социального обслуживания населения Саянска. С ним беседовали специалисты. Здесь нашему герою должны помочь выправить нужные документы на получение пенсии, т.е. записать вновь в клиенты местного отделения Пенсионного фонда. По словам Галины Алексеевой, предстоят беседы с его родственниками, ведь возможен какой-то выход из замкнутого круга, когда из-за отсутствия регистрации невозможно получить пенсию.
«Собственно, ему не будет нужна социальная защита, - говорит Галина Нефёдовна. – Это вполне адекватно мыслящий человек, способный снимать жилье и даже где-то подрабатывать».
Другой вариант - дом инвалидов и престарелых. Только шансов попасть туда у Владимира Ивановича мало. Группа инвалидности у него всего лишь третья. А желающих  попасть в этот дом немало. Тенденция сегодняшнего дня, увы, такова, что все большее число людей стремятся сдать своих немощных родственников в этот приют, дабы скинуть со своих плеч заботу о них.
Между тем в Саянске Владимир Иванович далеко не единственный выброшенный на улицу человек. Людей, по разным причинам оставшихся без определенного места жительства, – более десятка, если не десятки. Что с ними делать – социальные службы не знают. «Это для нас одна из главных проблем, - говорит заместитель директора центра социального обслуживания Галина Ханнанова. – Никакой ночлежки для них в городе, к сожалению, нет».
Трудно понять, как такие люди вообще выживают в наших экстремальных климатических условиях. Ночуют в подвалах, мусоросборниках,  подъездах. Вдобавок ко всему это еще и потенциальные источники инфекций. Раньше в советских газетах появлялись снимки бездомных, ночующих на скамейках в парках Нью-Йорка или Лондона. Дескать, вот какие у них нравы. Не  могут дать пристанище бедному человеку.
У нас сейчас ситуация гораздо хуже. Хотя есть люди, которым свободная жизнь бомжа стала вполне привычной. Галина Алексеева рассказала об одном человеке. Ему, можно сказать, повезло. После пребывания на койке сестринского ухода для него нашлось место в тулунском приюте. Но там он  не прижился. Приехал обратно в Саянск. Говорит, что соскучился. Просится обратно на социальное койко-место в больницу, где вполне комфортные условия, и даже телевизор есть. Только вряд ли вновь его туда примут из-за, как говорят, скверного характера и нежелания следовать правилам внутреннего распорядка.
Почему же нельзя в Саянске устроить для бомжей скромную ночлежку? Оказывается, согласно  закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», принятому в 2003 году, создание таких ночлежек (по-другому их можно назвать домами временного пребывания) – прерогатива региональных властей. То есть это должно быть учреждение областного уровня, с изолированным зданием, соответствующим персоналом и рядом других условий. Естественно, бомжей бы сюда свозили со всех окрестных районов. Несколько лет назад у Саянска была возможность создания такого интерната. Областные власти предлагали. Но тогдашний мэр города не решился принять это предложение. Возможно, одна из причин отказа – вероятное нехорошее воздействие приезжих бомжей, коли будет их слишком много,  на  моральную и криминальную обстановку в городе.
Странные все-таки наши законы. Вместо организации хотя бы убогой маленькой общаги, где человек, по крайней мере, мог переночевать и не замерзнуть зимой, у нас требуют сооружать для бомжей дорогостоящие учреждения. В итоге нет ни того, ни другого. Потому что никто не хочет нести ответственность даже за маленькую ночлежку. Что там делается? Кто там обитает? А мало ли что случится с этим контингентом? Но даже в царской России ночлежки имелись, вспомним хотя бы пьесу Горького «На дне». Неужели люди были милосерднее?

Юрий СОЛОВЬЕВ
Фото автора